Игорь Гамаюнов - Именем закона. Сборник № 2
В порту сиял свет, высветляя подходы к сетчатой ограде, вдоль которой прохаживались какие-то люди… А корабли стояли далеко, и море вокруг них тоже ровно и продуманно освещалось, а пограничные прожекторы, бороздившие небо, вдруг неожиданно и коварно бросали свои лучи то на воду, то на берег.
Неуклонно занимался ранний рассвет; улицы серели, пустыми и равнодушными глазницами смотрели окна домов, море казалось холодным и жестоким…
Он натянул куртку, привстав из-за куста.
— Ты… что тут делаешь, мальчик?
Милиционер вышел словно из ниоткуда, тут же уверенно направившись к нему. Красное, синее, черное. Околыш, китель, сапоги. Цепкий взгляд ухватил рюкзачок:
— Куда собрался? В Грецию, поди? Или в Турцию?
Он ловко поднырнул под расставленные руки, а после, подгоняемый нудно повисшей в воздухе трелью свистка, долго бежал по переулкам. Ужас давил его; ужас и ненависть — что он сделал этому милиционеру, что?!
У кинотеатра стояла грузовая машина. Двигатель работал, шофер, взобравшись на бампер, ковырялся под раскрытым, как гигантский клюв, капотом.
Он прислонился к стене дома, вдавившись в нее; затем короткими прыжками, приседая, подобрался к кузову, закинул в него рюкзак и, подтянувшись, перевалился через борт. Затаил дыхание. Сейчас шофер заглянет в кузов, обязательно заглянет — ведь он так громыхнул башмаком по дощатому настилу, так неудачно!
С тяжелым лязгом замкнулся замок капота. Чиркнула о коробок спичка — водитель закурил. Хлопнула дверь. Заверещали шестерни стартера. Машина содрогнулась на месте и поехала. Выехали за город, началось шоссе с голыми степными обочинами; затаенно полыхнуло солнце из-за далекого пригорка, и тут к нему пришла вязкая, безнадежная усталость. И он заснул. Проснулся от надсадного, с хрипом рева мотора; старый грузовичок с трудом взбирался в гору по крутой грунтовой дороге. Вокруг стоял лес. Машина тяжко дернулась — водитель включил нижнюю передачу. В этот момент мелькнул дорожный указатель со знакомым названием поселка…
Чисто интуитивно, мало что соображая одуревшей от случайного сна головой, он перевалился через задний борт, ухватив под локоть рюкзак, и спрыгнул на дорогу. Упал, перевернулся в пыли и юркнул в упругие заросли кизила, больно хлестнувшие по лицу розгами веток, ослепившими.
Когда он протер саднящие веки, разболтанно вихлявшийся кузов машины уже скрывался за гребнем подъема.
Неподалеку нашел родник. Умылся, съел кусок хлеба. Утро постепенно набирало силу, солнце начало припекать, пора было идти… Но куда?
Он вспомнил дорожный указатель, следом — бумагу с планом, где обозначался тот же самый поселок… Пойти разведать что-либо согласно рисунку? А собственно, что еще оставалось делать? В порт — окончательно ясно — не проникнешь. В город нельзя — там его ищут… Ну, что же, он пойдет по маршруту, начертанному на бумажке. Неизвестно на что надеясь, но пойдет.
Холмистым лесом он обогнул поселок. Дорога, указанная на схеме как основная, была давно заброшена: порой на нее наступал кустарник и колючая трава, иногда ныряла она в разломы выветренных скал, теряясь в них, переходя в едва приметную тропку.
Когда-то здесь шли бои. Прошло уже одиннадцать послевоенных лет, но еще не ушли в землю стреляные гильзы, дырявые каски; из-под россыпи камней он вытащил прогнивший остов автомата, сразу отбросив его в сторону. Такие находки не удивляли: снаряды, патроны, части оружия он и другие мальчишки обнаруживали в округе частенько, относясь к ним с равнодушием. Валун выступил из-за поворота внезапно и массивно — как бы поджидал его… Даже и не валун — остаток скалы, разрушенной дождем и ветрами, сгладившими ее ребра, отполировавшими податливую породу, как яичную скорлупу. Но и в ней уже наметились глубокие трещины — предвестники новых разломов.
Он сверился с планом. Тот валун, определенно тот. Обошел его, оскальзываясь на неверной осыпи рыхловатого песка и мелких камней. Вот расселина, чертой указанная на схеме, «3 м» конечно же означает три метра. Он старательно отшагал их и остановился, прислушавшись… Никого. Ни шороха, ни ветерка. Опустил взгляд под ноги. Неужели что-то там есть, в земле?
Вытащил штык. С силой вонзил его под корень какого-то дикого цветка. Еще раз, еще. Лезвие легко уходило вглубь, до «уса» рукоятки. Если тут «что-то» и было, то наверняка требовалась лопата. Он понимал это, но все же, стоя на корточках, продолжал упорно, со всего размаха кромсать штыком землю.
Глухой удар. Свело соскочившие, врезавшиеся в упор пальцы.
Он вырезал кусок дерна, просунул осторожно руку в прохладу сухой почвы, обмирая в неожиданном подозрении: вдруг мина?! — и ощутил влажный холод металла… Аккуратно начал поддевать земляные пласты, складывая их рядом. И вскоре увидел люк. Тяжелый чугунный люк с рычагом ручки.
Собравшись с силами, отодвинул его. В лицо пахнуло колодезной застоялой прохладцей. Чернота — и уходящая вниз деревянная, в мучнистом налете плесени лесенка.
Зажег спичку, склонившись над провалом и щурясь от медленно разгоравшегося огонька… Бревенчатые стены и пол, какие-то ящики…
Робко ступил на лесенку, сошел по ней вниз.
В первом ящике хранились мины — в пушистой, как мох, ржавчине. Во втором — несколько изъеденных коррозией винтовок. Третий был набит патронами — целехонькими. Густо промасленная бумага надежно сохранила металл.
Он копался в подземелье около часа, понимая: перед ним — заброшенный партизанский тайник. Нашел пару немецких «шмайссеров» — новеньких, в масле; пять гранат, десяток тщательно законсервированных пистолетов. Многое другое безвозвратно сгнило.
Прихватив тяжелый, в жирной смазке парабеллум, он выбрался наружу. И словно попал в иной мир — странный своей спокойной обыденностью и отстраненностью от него — лихорадочно возбужденного, потрясенного… Разверстый зев люка виднелся преддверием какой-то ирреальности, полной мрачных чудес.
Он оторопело смотрел на оружие — грозно-красивое, надежное, и его захлестнула сумасшедшая, воспаленная радость. Даже не представлялось, что те полуистлевшие металлические остовы, которые он находил раньше, могли иметь что-то общее с волшебным совершенством вороненой гладкой стали и рубчатой, твердо вжимающейся в ладонь рукоятью, заключавших в себе послушную ему мощь, право на власть и бесстрашие…
Закрыв лаз, он аккуратно переложил куски дерна, подогнав их — один в один, без зазоров. После, утрамбовав землю, придирчиво оценил: заметны ли какие-либо следы? Нет, здорово все замаскировано, надежно таятся его сокровища…
Изнеможенно, как после тяжкой работы, опустился у подножия валуна. Механически достал из кармана план-схему, поджег…
Глядел на огонь, болезненно морщась, едва не плача… Почему? Лишь потом, многими годами позже уяснил: в огне том горело прошлое… Прошлая война, память о маме, грузовая машина, солдаты, так и оставшийся неизвестным дядя Павел…
Но от слез удержался, хотя и запомнил их — невыплаканные. И пронес их через десятилетия — тогда неведомые.
Бумажка сгорела; растоптав ее, он вытащил из рюкзака чистую майку и любовно протер парабеллум. Выгреб из куртки патроны, набив три обоймы. После кончиками пальцев ласково погладил шероховатую рукоять пистолета. Стрельнуть бы… Хотя к чему лишний шум? Ствол к тому же надо прочистить… И сегодня же, сейчас же, выбираться отсюда на материк. Там много городов, много людей… Много денег. Их у него сейчас кот наплакал, но они будут.
Исподволь точивший его страх оказаться пойманным ушел. Он уже не боялся ничего. И не из-за того, что держал в руках оружие. Теперь у него была тайна… Своя большая тайна, которую нельзя доверить никому и с которой он будет сильнее всех!
— Я вернусь, — прошептал он скрытому в земле арсеналу, — вернусь, слышь? Вот стану взрослым, и… Ты меня подожди…
И, сжимая парабеллум, побрел через лес. Ему была нужна железная дорога.
Из оперативных и следственных документов29.03 …при производстве ремонтных работ в траншее теплотрассы обнаружен труп мужчины. Смерть, по заключению судебно-медицинской экспертизы, наступила около недели назад от проникающего пулевого ранения в грудь. Есть основания полагать, что время смерти совпадает с датой заполнения траншеи грунтом. Необходимость ремонтных работ была вызвана расхождением сварного шва на магистральной трубе. Личность убитого не установлена, отпечатки пальцев в дактилоскопических картотеках не имеются. Одежда — импортного производства. В карманах обнаружены табачные крошки, совпадающие по своему составу с набивкой сигарет «Парламент» (производство США). Результаты трасологической экспертизы: выстрел был произведен в упор, из пистолета «Вальтер PPK», в настоящее время находящегося в розыске.
